Ребенок молчит, не смотрит в глаза, режет себе руки или нашел опасное для жизни развлечение — например, зацепинг. Как отличить подростковый кризис от опасного поведения или суицидальных наклонностей? «Правмир» публикует отрывок из книги Анны Леонтьевой «Я верю, что тебе больно!», которая вышла в издательстве «Никея».
Анна Леонтьева
Длительное подавленное состояние
Для подростка совершенно естественно «закрываться в комнате» (условно или физически) — избегать общения, грустить, не отвечать на вопросы, не радоваться тому, чему он раньше радовался. Сюда же относится резкое изменение любого типичного поведения ребенка: например, был всегда собранным — стал абсолютно рассеянным, как будто «с пустой головой». Любил общаться — теперь избегает компаний.
Вопрос в длительности этого состояния и в том, насколько оно мешает ребенку жить в его обычном, нормальном для него режиме. И тут очень важен контакт ребенка и родителя.
Конечно, держать руку на пульсе — это не значит контролировать, «заливать» подростка своей тревожной заботой или врываться к нему в комнату с предложением поговорить по душам. Все эти действия, по категоричному кодексу правил подростка, подлежат немедленному осуждению, без всяких смягчающих обстоятельств. И надо быть готовым к тому, что мы услышим, пожалуй, самую распространенную подростковую фразу: «Закрой, пожалуйста, дверь!»
Но при этом очень важно не остаться по ту сторону двери в ситуации, когда наша помощь действительно необходима.
В ситуации подавленного состояния с подростком нужно обязательно постараться — очень мягко, тактично и деликатно — поговорить. Если подавленное состояние, чрезмерная закрытость, замкнутость ребенка длятся больше двух недель — это повод обратиться к психологу.
Отсутствие инстинкта самосохранения
Дети часто чувствуют себя неуязвимыми: «Со мной никогда ничего не случится». Но при этом если в 6–8 лет они хотят быть пожарными, подводниками или пилотами — то лет в десять уже начинает проявляться инстинкт самосохранения: дети постепенно осознают, что самолет может разбиться, а в подводной лодке люди заперты на несколько месяцев. Этот инстинкт самосохранения присутствует даже у самых сорвиголов.
Если же у подростка этот инстинкт как будто не проявляется, если он постоянно лезет туда, где слишком опасно, если он становится паркурщиком и зацепером — это серьезный признак, который нельзя оставлять без внимания и просто списывать на характер и темперамент.
Некоторые дети играют в очень опасные игры, а родители даже не знают, что их сын — зацепер на крыше электрички или игрок в «беги или умри» (когда подросток должен под съемку на телефон перебежать дорогу прямо перед быстро едущей машиной).
Однако игры на грани жизни и смерти — это, как убеждены психологи, способ заглушить боль одиночества.
Рассказ врача-реаниматолога из центра Рошаля:
«Спасли девочку-зацепера, слетевшую с электрички. Все, что надо было зашить внутри, зашили, состояние стабильное — но правую руку она потеряла.
И вот девочка приходит в себя после наркоза, я сижу у постели. У меня второе образование — психиатрическое, огромный опыт работы, но даже я с ужасом жду ее пробуждения и понимаю, что ее физическое спасение — только начало. Дальше она должна с этим жить, и прежде всего — пережить тот факт, что рука теперь одна!
И вот она открывает глаза, улыбается мне после сна — и тут поворачивает голову к правому плечу, видит, что там ничего нет… бледнеет. И я понимаю, что вот тут и начинается настоящая работа по ее спасению! И ее должны продолжить родители после того, как от нас ее выпишут…»
Самоповреждающее поведение
Если подростки наносят себе порезы — на руки и ноги, иногда на живот, нередко очень аккуратно, симметрично, как будто затем, чтобы любоваться ими, — это очень серьезный признак тяжелого внутреннего состояния, когда человек склонен свои внутренние напряжения и эмоции выражать буквально — через тело.
Иногда подростки описывают это так: «чтобы заглушить внутреннюю боль, мне нужно причинить себе боль физическую», «я хотел бы не быть — мне невыносимо, я не знаю, что со мной происходит».
Порезы, кстати, чаще бывают у девочек. У мальчиков реакция на внутреннюю боль другая — они дерутся, выплескивают свою агрессию наружу. Девочкам же обычно транслируют установку, что драться нельзя, что девочка должна быть приличной, — поэтому они причиняют боль сами себе.
Порезы не всегда указывают на попытку самоубийства. Часто это исследование боли, исследование своего тела.
Но порезы — это всегда повод обратиться к специалисту и выяснить, насколько ситуация опасна!
Рассказ подросткового психолога:
«Однажды я спросил у девочки-пациентки про порезы на ее руках: “А твоя мама видела твои руки?” — “Да, видела”. — “И что она тебе сказала?” — “Я маме сказала, что это кошка”. — “А она?” — “Она поверила”. Но кошка так ровно не царапает! Очевидно, что это не кошка.
Отчего мама смотрит на ситуацию “с широко закрытыми глазами”? Либо она не хочет это видеть и боится признаться самой себе, что с ребенком что-то не так, либо она все понимает, но не знает, как реагировать, либо у нее вообще нет времени посмотреть на ребенка и проявить к нему хоть какое-то внимание…
Часто родители узнают о том, что у подростка появилась реальная проблема, когда уже очень сложно помочь, когда в кабинет к психотерапевту входит не ребенок — входит проблема. Со множеством побочных эффектов, только благодаря которым родители ее и увидели…»
Тail future
Когда мы говорим с ребенком о будущем, можно спросить у него: «Как ты представляешь свою жизнь, нашу жизнь через пять лет?»
Один из признаков депрессии — это так называемое tail future — «укороченное будущее», когда у ребенка нет ощущения, что в этом будущем что-то есть.
Однако в разговоре о будущем все зависит от ваших сложившихся отношений. Если ребенок почувствует, что это не диалог, а попытка что-то ему навязать (в формате: «Ну что, будешь лодырем или сантехником — или делом наконец займешься?») — он закроется.
Попробуйте поговорить с ним о том, что его правда волнует, постарайтесь услышать его мнение и его желания, даже если они покажутся совсем «несерьезными».
Желание поговорить с психологом
Иногда внешне у ребенка все неплохо — учится нормально, с друзьями общается, аппетит хороший. И вдруг он говорит о том, что хотел бы «с кем-нибудь поговорить, например, с психологом».
Как ни странно, иногда родители считают это за блажь, моду и тому подобное. Иногда такое желание ребенка может напрячь родителей, особенно если они сами не очень доверяют психологам — мол, только время и деньги тратить, сами разберемся.
Но, внимание, это очень важно! Если ребенок хочет поговорить с психологом, то бежать к психологу нужно в ту же секунду, не откладывая.
Если он дошел до той точки, что уже понимает необходимость помощи, — нельзя, категорически нельзя отвечать: «А ты уверен? Так все же нормально. Ты же прекрасно учишься…»
Его осознанная потребность в помощи означает, что он прошел и пережил уже не одну стадию своей внутренней боли и его ресурсы на исходе!
Избегание контакта глазами
Один из признаков, что внутри ребенка какая-то серьезная боль, — он не может разговаривать, глядя в глаза.
Конечно, есть исключения, но в целом обычно те подростки, которые легко общаются, легко разговаривают, — имеют теплые отношения с родителями. Потому что их родители тоже легко и охотно с ними разговаривают. Один из критериев, насколько депрессивен подросток, — это то, насколько долго он вообще может находиться в контакте.
Есть совсем крайний случай — подростки, которые совершенно не могут выдерживать контакта глазами. Если спросить: «Почему ты не смотришь на меня?», он отвечает: «Я не привык смотреть на людей. Мне неприятно смотреть на людей. Я не хочу смотреть на людей». Это тревожный признак.
Один из психологов рассказывал, что к нему ходила девочка, которая начинала сразу плакать, если во время разговора он смотрел ей в глаза. Это говорило о том, что внутри нее — чудовищная боль. И открыться она могла только тому, кому могла бы эту боль доверить, тому, кто мог бы хоть как-то эту боль разделить.
Анорексия и другие нарушения пищевого поведения
Многие психологи причисляют анорексию к суицидальному поведению. На самом деле за нарушением пищевого поведения всегда стоит какая-то глубинная проблема и внутренняя боль подростка, и это — его крик о помощи и попытка получить то, чего ему не хватает. Это манипулятивное поведение, за которым стоит неспособность получать любовь другими способами.
Подросток как бы видимой проблемой пытается привлечь внимание к невидимой боли.
И ведь действительно, когда начинаются нарушения пищевого поведения, родители наконец понимают, что «что-то не так».
Однако чаще всего они пытаются решать проблему внешне — всеми способами ребенка накормить. Но страдающему анорексией нужна в первую очередь не пища, а внимание и любовь. <…>
Ребенок косвенно или открыто говорит о желании расстаться с жизнью
Как правило, так подросток неосознанно проверяет, будут ли его отговаривать, успеют ли спасти?
Ни в коем случае не стоит недооценивать такие слова и уж тем более делать какие-либо опрометчивые комментарии. Ведь таким образом подросток на самом деле показывает вам, что ждет вашей помощи и внимания. Не найдя их, он может оставить всякие надежды на понимание и довести задуманное до конца.
Ребенок начинает активно раздавать свои вещи
Это очень плохой признак, уже, если можно так сказать, классический пример того, что что-то в его психике развивается не так, это повод срочно обратиться к специалисту.
Это уже, как правило, запущенная стадия процесса, который мы не заметили вовремя.
Родительская интуиция
Есть признаки очень сложно объяснимые. Иногда в разговоре с ребенком родитель может не только эмоционально, но даже физически ощутить, что что-то происходит, буквально кожей почувствовать, насколько ребенку плохо. Это работает, если эта чувствительность есть и, конечно, если с ребенком есть связь. И эти ощущения тоже нельзя игнорировать. Они, кстати, бывают не только у родителей, но и у психологов.
«Для опытных психологов чувствовать пациента кожей — это почти профессиональная деформация, — говорит психотерапевт Константин Владимиров. — Пациент может улыбаться или смеяться, но когда я заглядываю в глаза, я вижу его неблагополучие по тому, что со мной происходит. Он смеется — а мне грустно. Я физически чувствую, что под этим смехом… Тогда я понимаю: “Стоп! То, что ты рассказываешь, не имеет сейчас значения! Тебя беспокоит что-то гораздо большее, но ты про это почему-то молчишь”. Когда я это озвучиваю — как правило, пациент плачет…»
Такая чувствительность родителя по отношению к ребенку вырабатывается в семье, когда все общаются, разговаривают, взаимодействуют.
Если родители открыты перед детьми и могут поделиться своими переживаниями и тревогами, то и дети готовы будут рассказать о своих.
Этому можно учиться — и тогда родитель получает доступ к тому, что не имеет формы.
К сожалению, родители не всегда могут быть проницательными, мудрыми и всевидящими. Иногда они замечают беду, когда она уже вошла в семью.
Специалисты, работающие с подростками, например, употребляющими наркотики или страдающими анорексией, говорят, что, как правило, имеют дело с последствиями, а то и с побочными эффектами последствий.
Сама же проблема может расти постепенно и незаметно, как опухоль в организме. А может возникнуть внезапно и ярко, как реакция на событие — потерю близкого, несчастную любовь, провал в какой-то сфере.
Но иногда проблему можно вычислить по некоторым признакам. В любом случае все это требует чрезвычайно серьезного отношения, напряжения душевных родительских сил и во многих случаях участия хорошего психотерапевта и/или психиатра.
Фото: pexels.com
