«Казалось, я ухожу следом за своим ребенком». Юлия пережила три замершие беременности 12 августа, 2022. Вероника Словохотова А потом родила двоих детей
«Организм сдал, я могла только лежать. Мне казалось, я ухожу следом за своим ребенком». У Юлии Смертиной из Ижевска трижды случались замершие беременности. От нее отказались все врачи, но Юлия смогла родить двоих детей.
«Вдруг я понимаю, что сижу в углу и вою»
— Мы с Иваном жили как все: работали, путешествовали. Беременность не наступала семь лет, но мы, если честно, и не гнались за этим. И вдруг я забеременела.
Мы должны были лететь в Грецию, а у меня — задержка. Я сделала тест, увидела две полоски, сказала Ивану. Мы все равно полетели отдыхать. Это ведь тоже как у всех — ну забеременела и забеременела. Была радость, но было и расстройство — что как-то не вовремя…
Весь наш отпуск я пролежала в полуотключке. Из-за жуткого токсикоза не могла даже пить. В какой-то момент он резко закончился, я поела. Но потом все повторилось. В больнице врачи никак не реагировали, говорили, что все нормально. Но как все нормально, если нет?
Юлия Смертина
Я стала бегать по платным обследованиям. Выяснилось, что беременность замершая, причем сильно запущенная. Срок был шесть недель, в кровь уже выделялся токсин от разложения плода, который препятствует свертыванию крови. Все процедуры по выскабливанию нужно было делать срочно, под общим наркозом — могло внезапно открыться сильное кровотечение, которое трудно остановить.
Сутки тебя готовят: ничего не дают есть, пить, обкалывают препаратами, чтобы ты осталась живой и не было сепсиса, потом увозят, ставят капельницу с полным наркозом — и все, ты просыпаешься в палате…
Я не успела по-настоящему осознать и прочувствовать эту беременность — слишком маленький срок. Процедуры воспринимала так, словно мне вырезали аппендицит.
Самое странное началось после выписки. Разве человек, которому вырезали аппендицит, рыдает целыми днями? А я рыдала. Иду — и неконтролируемо льются слезы.
Все спокойно — и вдруг понимаю, что сижу в углу и вою. Почему? Ничего же не случилось. Что не так?
Начались жуткие перепады настроения, было очень пусто. Иван не понимал, что со мной происходит, а я не знала, что чувствует он. Было ощущение, что я осталась одна. Какое-то время я пробыла дома и вышла на работу. Все снова стало как у всех.
Через два года я забеременела во второй раз. Нет, все это время я не сходила с ума, мечтая о ребенке, и не бегала покупать детские вещи. Мы по-прежнему не особо ждали детей. Все же завели — чисто теоретически, наверное, и мы должны. Но это не шло из глубины.
Вторая беременность была почти безболезненной, я пыталась вести обычную жизнь. Очень расстроилась, когда стало кровить. Меня увезли на скорой, в больнице сказали, что беременность замершая.
Выскабливание делают вслепую — врач не всегда знает, получилось все убрать или нет. Поэтому после женщину отправляют на повторное УЗИ. Мне все сделали очень плохо, нужна была повторная операция, а это снова полный наркоз. Для меня само нахождение в больнице и медицинские манипуляции над телом травматичны, потому что я очень закрытый и стеснительный человек.
Сдала всю гистологию, надеясь, что сейчас мне дадут волшебную таблетку — и в следующий раз все обязательно будет хорошо. Я хотела забеременеть не потому, что мечтала о ребенке. Мне хотелось исправить неудачу.
Но в следующий раз меня как будто переехало катком.
«У меня было желание физически себе навредить»
Это случилось через год. У меня сразу возникла сильная эмоциональная связь с ребенком. Ты смотришь на свой живот, кладешь на него руку — и непроизвольно улыбаешься. Просто, искренне, от всей души, причем улыбается рот, улыбаются глаза.
Все шло как надо, хотя и снова был чудовищный токсикоз. Меня постоянно контролировали врачи, я спустила на них все свои сбережения.
Но в семье случилось горе. Я узнала о тяжелом диагнозе у двоих моих родных людей, а потом еще заболела мама. Мне о ее болезни сообщили, а на следующем УЗИ — замершая беременность. Это было на седьмой или восьмой неделе. Врач сразу вызвала мне скорую. К тому моменту я просто эмоционально устала. Эта новость была еще одной каплей в море.
Если честно, я знала заранее, что беременность замершая. Предчувствовала.
Когда отходила от наркоза, болтала с соседками по палате. Всю свою личную жизнь им рассказала! И только потом начала понимать, что потеряла ребенка.
На следующий день было 23 февраля. Длинные выходные, всех выписали, а меня нет, потому что не знали, будут ли делать повторное выскабливание. Стали накачивать препаратами, которые помогают матке сокращаться и выталкивать оставшееся содержимое. Больницу закрыли на карантин, близких, которые могут прийти что-то передать или просто поддержать, не пускали. На несколько дней я осталась абсолютно одна в огромной палате.
Это было желание если не покончить с жизнью, то очень сильно физически себе навредить, чтобы боль внешняя перекрыла боль внутри. Что-то сделать с рукой, например. Остановил меня, наверное, склад характера. Просто кто-то может себе вредить, а кто-то нет.
Я не могла спать, есть, закрывать глаза. Бегала за медсестрой, просила дать какое-нибудь успокоительное: «Я не могу вообще, помогите, дайте, пожалуйста». Она сказала, что мне не положено. У родственников не попросишь, потому что больница закрыта. Надо было чем-то занять мозг, поэтому я круглые сутки тупо сидела в телефоне и разгадывала судоку.
Было очень пусто и одиноко. Это самое тяжелое время. Ты вроде как и хочешь остаться одна, тебе больно. Но если рядом кто-то есть, он тебя отвлекает. Да, он может раздражать, но все равно это другие, новые эмоции. Очень важно, чтобы была поддержка…
«Мне казалось, я ухожу следом за своим ребенком»
У меня с детства хронический тонзиллит. Когда я вернулась домой, он обострился, организм перестал бороться с бактериями, которые жили в миндалинах. Температура неделями держалась 37–37,5, по глотке ручьем стекал гной. Пьешь антибиотики — температуры нет, вроде не льется. Прекращаешь — опять начинается. Я пробовала ходить по больницам: там такой метод, там другой метод. Пока делаешь, нет температуры, два дня проходит — все по новой.
Организм сдал, я могла только лежать. Мне казалось, я ухожу следом за своим ребенком. Чувства исчезли. Абсолютно сухо и ровно, никакого интереса к окружающему миру.
Я была как робот: эмоций нет, опоры под ногами нет, желаний нет — полная пустота.
Можно сравнить с воздушным шариком: его отпустили, и он куда-то без цели полетел.
Набрала лишний вес, которого у меня никогда в жизни не было. Я вообще люблю поесть и ем много, вкусная еда для меня кайф, а тут вес набирался просто оттого, что я практически не вставала. В таких ситуациях говорят: «Пересиль себя, ты сможешь! Вперед, все у тебя получится!» Я так неделю ползала везде, пересиливала себя, потом раз — и все. Пришло состояние, когда ты не можешь встать не потому, что не хочешь, а потому, что твой организм уже не способен. Это длилось месяцами.
С Иваном мы были на грани расставания. Нас сдерживала только общая квартира. Все ломалось, каждый жил своей жизнью. Я пробовала напиваться, но мне никогда не нравилось, как алкоголь действует на организм — нервирует, что не могу себя контролировать. Мы ездили на дачу, стали чаще встречаться с друзьями. С нашей стороны пила, как правило, я, а потом под алкоголем все обиды выходили наружу.
«Вы не можете иметь детей»
Полгода была полная тьма. Потом в йога-туре я встретила детского психолога. Именно она меня и вытащила из этой ямы. Часто люди говорят, что к психологам они не пойдут, и даже над этим смеются. Я сама была такой же. Но здесь надо просто искать то, что подходит именно тебе.
Дальше я карабкалась уже сама, заново училась чувствовать.
Да, у меня иногда пробивались сильные негативные эмоции, но в основном была пустота.
Настоящую радость стала приносить живопись. Я любила рисовать с детства, но учиться пошла только в 2011 году. И в этой тьме живопись меня спасла, я постепенно углубилась, у меня начало хорошо получаться.
Йога из развлечения превратилась в любимое дело. Я занималась дома, но у меня силы воли нет, поэтому стала приглашать подружек — занималась сама и говорила им, что надо делать. Они ко мне бежали с радостью, потом еще и деньги начинали совать. Так я решила, что хочу учиться на инструктора.
А еще наконец подумала: «Ну что я отпираюсь?» — и поступила на психологию, она мне всегда была интересна. В университете — новые люди, мне захотелось красиво одеваться, общаться! Я была счастлива. Если ты тащишься от того, что видишь в зеркале, то и другие люди начинают тебя воспринимать так же.
В то время мне был интересен опыт женщин, которые потеряли ребенка или не выносили беременность, а также которые сделали аборт и об этом жалели.
Мне хотелось понять, как они выкарабкивались, и я нашла для себя главный ответ: нужно осознать, что ты боишься и чего именно ты боишься.
А потом либо принять свой страх как должное, либо его преодолеть.
У нас очень сильно изменились отношения с Иваном. Нам пришлось принять друг в друге некоторые вещи и смириться, что мы не палочки «Твикс». Но при этом были черты, которые нам нравились, и они оказались более значимыми.
Хотела ли я ребенка? Не знаю. Друзья, знакомые, родственники только и спрашивали: «Почему у вас нет детей?», «Что вы детей не заводите? Все уже с детьми». Мы были единственные бездетные во всех наших компаниях. И как бы поговорить больше не о чем — у всех темы про пеленки-распашонки, а нам это непонятно, скучно…
Я ходила к врачам, но все они говорили примерно одно и то же: «Мы с вами работать не будем, у вас плохие анализы», «Вы не можете иметь детей». Никто не хотел работать с женщиной, у которой хроническое невынашивание беременности, и портить себе статистику. Когда от меня отказался именитый гинеколог-эндокринолог, я перестала думать про беременность и просто занялась собой и тем, что приносило радость.
А потом у меня случилась задержка.
«Счастья материнства я не ощущала совсем»
У меня только началась жизнь! И тут мне надо, и там интересно, а я забеременела. Что за дела?
Все занятия пришлось резко прекратить. Я тяжело носила, мало что могла есть — до пятого месяца снова был токсикоз, — но не боялась, что будет еще одна замершая. Я старалась избегать мыслей о том, что может родиться больной ребенок, поэтому даже не включала телевизор.
Полностью оградив себя от негатива, от любого внешнего воздействия на мое состояние, я уехала на дачу и выращивала там цветы.
Делала какие-то необыкновенные грядки: полоска свеклы, полоска цветов, полоска морковки. Это было очень красиво, и все старушки прибегали смотреть на мой палисадник.
Роды были очень сложными, делали экстренное кесарево. В реанимации я лежала шесть часов. Потом кое-как собралась, мне принесли Артемия. И вот ты не спала сутки, смотришь на это орущее маленькое существо и боишься его даже потрогать. Я передвигалась по стеночке и совершенно не понимала, что с ним делать — как его взять, пеленать, как давать грудь. Это все сливалось в один большой вопрос.
Я долго не могла восстановиться от кесарева и месяцев до шести была безэмоциональным зомби, который механически менял пеленки. Счастья материнства я не ощущала совсем. От бабушек, которые «все знают», я бесконечно выслушивала советы: «Ты обязана два раза в день помыть квартиру и постирать», «Надо два раза в день с ребенком гулять по три часа», «Надо готовить пищу не из баночек».
А я даже в туалет сходить не могла — терпела, потому что невозможно было отойти, не говоря уже про душ и какую-то еду. Я покупала сгущенку в пакетах, выдавливала в рот и запивала кружкой чая. Это было мое питание первые несколько месяцев. И печенье… Потом, по совету подруги, я вычитала в интернете диеты для кормящих мам. В итоге при моем нормальном весе 53 килограмма я весила 47.
Почти все время я была одна, мне дико не хватало общения, а дома слышалось только «агу» и «а-а-а».
У друзей уже своя жизнь, они не особо жаждали разговаривать, потому что у тебя нет тем, кроме подгузников и температуры, а они все это пережили и оставили в прошлом.
Любовь к сыну пришла позднее, когда ему было месяцев восемь — он начал мне осознанно отвечать, взгляд стал другим… Вот тогда стали появляться чувства.
«Дети полностью перевернули мою жизнь»
Когда я узнала, что снова беременна, то была в шоке. Тема только подрос, бабушки стали соглашаться с ним сидеть, они меня отпускали по делам, я ходила учиться на инструктора по йоге, жизнь налаживалась, а тут хлоп — и новая беременность, опять токсикоз. Со всех сторон мне сказали делать аборт — боялись, что мы не потянем. Но для меня это было невозможно.
Врачи хотели делать кесарево, но Вика родилась сама.
Дальше надо было придумать, как управляться с двумя детьми. Теме было тяжело принять, что в семье появился кто-то еще, но мы постепенно все друг к другу привыкли. Мне очень сильно помогла моя прабабушка, она приехала к нам из другого города. Ей тогда было 82. Сейчас, к сожалению, ее в живых уже нет.
С Викой я научилась посылать всех «замечательных» советчиков. Я бываю разной — иногда ласковой мамой, а иногда орущим чудовищем. Мне важно, чтобы меня отпускали, хотя бы на один вечер в неделю я должна уходить одна, иначе просто буду срываться, а я не хочу быть мамой-злыдней.
Я очень сильно люблю своих детей, они у меня каждый со своими особенностями, под каждого надо находить ключик, подстраиваться. Да, бывает дикая усталость, а сна нет до сих пор. Но вот Вика недавно взяла и поцеловала меня. Я так удивилась, она же у меня с характером! Старший — такой ласковый, все время вьется вокруг меня. У них бывает борьба — кто будет со мной обниматься, кто на маму выше залезет.
Дети полностью перевернули мою жизнь. Я была не готова, что это будет настолько сильно, но я счастлива, что они у меня есть. Да, все сложно, но Бог дает то, с чем мы можем справиться.
Конечно, мне хочется, чтобы времени и сил было больше — особенно на себя и свои увлечения. Хочется, чтобы в моей жизни были не только дети и чтобы я тоже могла зарабатывать деньги. Но, если закрыть глаза на все трудности, мне кажется, что в нашем доме есть место для третьего ребенка… Но лет через пять. Не раньше.
Фото: Александра Чередникова
