В доме Надежды появились новые соседи: семья с двумя маленькими детьми и парень с девушкой. Парня Надежда боялась и называла про себя «качком» — он грубил ее отцу, часто ругался матом. Но после одного случая женщина стала относиться к новому соседу совсем по-другому.
Елена Кучеренко
Есть у нас в храме прихожанка. Зовут ее Надежда. Одинокая женщина средних лет. По молодости была замужем, но недолго. Очень хотела детей, но случилось у нее два выкидыша. Наверное, по этой причине муж и предложил ей развестись. Она так, по крайней мере, думает. Хотя супруг озвучил другое — разные они люди, разные интересы. Не сошлись характерами, в общем.
Женщина она добрая. Старается во всем и во всех только хорошее видеть. И бывшего мужа своего оправдывает:
— Благодарна я ему, что не стал попрекать моей женской немощью. Что-то другое придумал. Хотя знаю, он о детках очень мечтал. Слышала, женился потом. Сын у них. Ну и дай им Бог здоровья.
Вот такой она человек.
Квартира была мужа. Пришлось ей к родителям вернуться. Так до сих пор и живет со своими стариками. Досматривает.
Разговорились мы с ней недавно, и рассказала мне Надежда историю…
Огромный качок
Несколько месяцев назад в их дом въехали две семьи. В одну квартиру — молодые родители с маленькими детьми, мальчиком и девочкой. В другую пара — парень и девушка.
Насколько Надежда о людях старается плохо не думать, но парня она прямо боялась.
— Такой огромный качок, грубый. Успел с моим отцом уже поругаться. Папа ему замечание сделал, что тот громко матом у подъезда по телефону разговаривал. А там дети играли. Тот его послал: «Не лезь дед, не в свое дело. Иди отсюда». И заявил еще, что дети эти орут целыми днями и, может, тоже ему мешают.
Потом Надежда его пару раз нетрезвым видела. Тоже «быковал» с кем-то. И решила, что лучше с таким человеком лишний раз не пересекаться.
А о других новых жильцах, семье с детьми, она толком ничего не знала. Дом большой, шестнадцать этажей. Люди могут годами не пересекаться и друг друга в глаза не видеть. Замечала только, как мама с младшей дочкой во дворе гуляла, а папа старшего утром куда-то на машине отвозил. Наверное, в детский сад.
А недавно в лифте одном с женщиной и ее малышами оказалась, когда с работы возвращалась. Мама была очень грустная — с заплаканными глазами. И дети какие перепуганные. Она их к себе все прижимала.
Зашла Надежда в квартиру, разделась. Сели с родителями ужинать. И рассказала им об этой встрече в лифте:
— Что-то у них случилось, наверное…
— Я вот только сказать тебе хотел, — ответил отец. — Услышал сегодня от соседей, что папа у них в аварии погиб. Как теперь бедная женщина с двумя детьми будет, не понятно. Она же еще в декрете.
Надежда всегда детей любила. Своих не было, так как хоть чужих. Это я и в храме нашем вижу. Всегда нянчится с кем-то, играет, подарки маленькие делает.
А тут, когда такое горе, конечно же мимо не смогла пройти. Это надо ее знать.
Денег у них в доме в принципе не водится. Сами еле концы с концами сводят. Но собрала она все съедобное, что у них было, что повкуснее, и решила той семье отнести — детей угостить. Поддержать как-то. Яблоки, дыню, печенье с конфетами, какие нашла, еще что-то…
Надежда точно не знала, где живет эта семья, но припомнила, что в лифте женщина нажала на восьмой этаж.
«Че надо?»
Приехала она на этаж, а в какую квартиру идти — не понятно. Нажала на звонок «трешки».
Слышит — за дверью шаги. Видимо, кто-то в глазок подошел посмотреть. И опять отошел. Она еще раз нажала — тишина. Решила постучать.
Открывается дверь, и оттуда высовывается голова того сердитого «качка»:
— Че надо? — грубо спросил он.
— Простите, у вас тут на этаже семья с детками должна жить…
— И че?
— Я к ним… Вот…
И кульки свои показывает.
— А я тут при чем?
— Не подскажите где? Понимаете, у них папа погиб. Я помочь им хочу. Не знаете, в какой они квартире?
— А-а-а… Вон в той.
И захлопнул дверь.
Позвонила Надежда в нужную квартиру. Ей открыла та женщина. Когда поняла, зачем Надя пришла, плакать начала, благодарить.
— А детишки ее как радовались: «Мама, подарки! Нам подарки принесли!»
Познакомились они, поговорили, пошла Надежда домой. Стоит лифт ждет. Вдруг из соседней квартиры высовывается «качок»:
— Иди сюда! — зовет. — Че, правда, у них отец погиб? Тот парень молодой?
— Правда!
— Короче! На, деньги им передай. Надо помочь! Я еще подумаю, что можно сделать.
Надя рассказывала, что у нее в тот момент прямо сердце защемило. Стоит, смотрит на парня, и слезы текут. И стыдно ей, что плохо о нем думала, и радостно — человек-то какой, оказывается.
— Ладно-ладно, хватит! Иди отдай ей.
И закашлял смущенно. Как будто сам себя застеснялся.
Через несколько дней, уходя на работу, Надя увидела, как он ребенка женщины в машину свою сажал:
— Вот! В сад везу, все равно по пути, — смущенно объяснил он. — Надо помочь!
— Вы, знаете, простите меня. Я думала, что вы…
— Индюк тоже думал. Тебе куда?
— К метро.
— Садись — довезу.
Долго мы в тот день с Надеждой разговаривали. И все удивлялись. Какое же чудо — человек.
Смотришь иногда на него: грубый он, неприятный. А делает вдруг что-то такое, чего от него никто не ожидает. И понимаешь, что мишура это, маска. Которую, наверное, жизнь вынудила его надеть. А там, внутри — душа. Добрая, чистая, неравнодушная душа. И нужен был только маленький толчок, чтобы преобразился человек, стал настоящим. Тем, кто он и есть на самом деле. Образом Божиим и Его Подобием. Который в каждом, абсолютно каждом. Это ли не настоящее чудо?
